1 сентября 2015 года

Смотрю по ю-тубу понравившиеся ролики, как многие, думаю. В этот раз тема была «Лохотроны». Что заметил за собой: смотреть видео ролики, где непосредственно объясняют про лохотроны мне менее интересно, чем те, где показывают, как «впаривают». Видится мне в этом что-то извращённое. 

Перед отпуском меня спросили раза три, что я буду делать в отпуске. Я стал перечислять: надо сделать шашлык раза два, «пофотографировать» природу, покататься на велосипеде, свозить жену с детьми в Москву, выспаться и так далее. Главное, провести плодотворно отпуск, почувствовать радость лета. Про своё хобби ничего не сказал, окружающий народ не поймёт. Или поймёт по своему, что хуже. Поймёт, крутя пальцем у виска. Когда я спросил товарища, который только вышел из отпуска, как в отпуске, он ответил: «Сначала время шло медленно, потом полетело». Так и у меня теперь.

30 августа 2015 года

Был брат Иван в гостях, сегодня в половине двенадцатого укатил к месту работы. Говорит: «Совесть не на месте, что покинул место работы!».

  Макса первый рисунок - каляки - маляки.

  Так устал, что неприятно чувствуется тело и больше всего хочется спать, хотя днём поспал. Больше всего устаешь от Максима, он стал в последнее время требовать больше внимания.

  Навёл порядок в тёмной комнате, выкинул порядочно мусора, распределил для удобства использования всякие рабочие вещи - инструменты. Настроение сегодня было «творительное», хотелось навести порядок, убрать лишнее. Хотелось порисовать, но одно, второе, третье... не получилось, короче.

  Временно обозначился мой кабинет в холодной комнате. Сейчас тут никто не ночует, не спит, но есть стол и компьютер. Есть телевизор, но он сломался: в начале чуть показывает, потом начинает шипеть, картинка замирает, покрывается полосами. Приходится выключать, потом заново включать, но показывает недолго, снова повторяется поломка. Интересно, отремонтировать его реально? Самый (почти)новый телевизор и уже проблемы начались.

  На турнике подтягиваюсь восемь раз, могу уже больше, натренировался. По дороге в магазин стоит этот турник, а я не ленюсь, делаю один подход на восемь подтягиваний. Могу больше, но не хочу смешно выглядеть.

  Еле Максима спать уложил: и ходил, и качал, и сам качался, и музыка, как водится, играла. Минут двадцать пришлось нянчится.

  Завтра утром снова торопится, в этот раз анализы самого мелкого сдавать. Повторно, что-то там нашли. Надеюсь, ничего страшного.

  Оказывается, было суперлуние. Спутник Земли максимально приблизился, народ фотографировал, выкладывал снимки - фото в инет. 

31 августа 2015 года

Последний день лета пятнадцатого года нашего столетия. День рождения брата Сергия! Пока ещё не поздравил. Жена пошла на второе по счёту собрание, третье пропустили. Третье собрание было в нашем доме вчера, выбирали управляющую компанию. Результатов пока не знаем. Основная причина, почему не пошёл, кроме лени (с ней бы я поборолся и поборол бы её) это осознание «нерешаемости» моего присутствия. Что со мной, что без меня, сделают по своему. А быть винтиком для счёта или гайкой для мебели не хочется. Я б и поговорил на их тему и поспорил бы, но сейчас, в данное время я не готов. Не до этого, другие проблемы забили голову.

Оказывается, есть такая не профессия, а хобби - увлечённость, как гастрономический путешественник. Катается человек, может даже летает и плавает по миру, и кушает всякие вкусности. Может многое рассказать, его тяжело или нереально обмануть в плане еды - пищи. Прям, вызывает уважение такое хобби. Хочется, в очередной раз, быть гуру в какой-либо области. Чтобы это жить помогало и вызывало уважение у людей.

Дети гуляли на улице одни. Конечно, риск, конечно, переживаем. И дети могут обидеть их, и взрослые, и сами могут натворить делов... Но и самостоятельность развивать нужно. Чужие дети чаще гуляют и по долгу, наши и так почти комнатные. С одной стороны меньше испорчены, а с другой менее приспособлены к улице, к современному детскому обществу (можно так выразится).

И вот случай. Более старшие дети, чем наши, «докопались» до наших. Вроде их «знакомство» прошло без травм, дети наши получили опыт, надеюсь, полезный. А тех, меня поймут родители, хочется нахлобучить, чтобы не борзели за счёт заведомо слабых. Которые не могут за себя постоять, дать сдачи. Пусть знают свои берега, свои права и обязанности по отношению к другим людям, старшим и младшим.

От этих паразитов никуда не денешься, они рождаются и «воспитываются» из поколения в поколение. С самого детства ведут свою, за счёт других, деятельность. Проблема человечества - неадекватные люди. Ну не живётся людям мирно и "творительно" с раннего детства. Ну никак. Не хотят работать над собой, не хотят быть людьми. Вечно чего-то не хватает и решить свою проблему, свой бзик нужно именно за счёт других, теряя, в общем-то, человеческое лицо.
Объясняется всё просто да жить не просто. Что главное в вере, в религии? Думаю, не грешить! Но это-то, оказывается, на практике то ли тяжело очень, то ли вообще нереально. Допустим, десять заповедей, но всё остальное, всё религиозные атрибуты - это лишнее. Что-то первобытное, языческое, только под другим соусом. Ясно - не греши. Согрешил - покайся, но так, чтобы снова не согрешить. А то получается сделка с совестью, с Богом. Всю неделю грешим, зная, в воскресенье (допустим) от молим все эти грехи. Не от молите. Или, все такие набожные (вернее, религиозные), но стоит только выйти в мир, только переступить порог и начинается... Все мы знаем, что начинается, видели таких.

В России состоялся суд Линча. Ничего не знаю, но думаю, было страшно и справедливо. Не по закону, и не по совести. По мимолётным ощущениям. Посмотрел новости - зря, жалко парня. Не тот случай, о чём писал выше.

Завтра осень, «вот и лето прошло», пролетело, как перелётные птицы. Вроде и было у нас, но что-то, но почему-то быстро прошло, словно пролетело. Сильно расстраиваться не стоит, жизнь продолжается во всём её многообразии.

Пришли деньги - зарплата наконец-то, "продинамили", как теперь обычно бывает в последнее время. Завтра не забыть, позаботится перевести на вклад пятьсот рублей. Итого будет общая сумма 3500 рублей. Этот вклад в этот раз постараюсь не закрывать по нужде или желанию. Моя цель - пассивный доход!

Снова настала пора укладывать ребёнка спать под музыку. Помнится, думал уже не придётся больше. В основном укладываю под Бутусова, да и Максим не против.

То ли спать пойти, то ли сон перебороть? Хочется насладится дарами интернета. Да и хобби зовёт!

Нужен мне мой герой или герой от меня. Кто он? Какой? То ли повествование от его имени, то ли о нём.

Ещё хочется стать иллюстратором своих записей в  своём индивидуальном стиле. 

29 августа 2015 года

Остались последние деньки лета пятнадцатого года. Мой отпуск продолжается. Вчера был дождик (или сегодня с утра). На небе тучи, солнце, выходя из-за туч шпарит по-летнему. Пишу стоя, как, говорят Гоголь любит, находясь на лоджии с южной стороны. Невозможно писать, солнце слепит. Вот оно скрылось за тучей (разве может туча любая скрыть солнце (экологически «больная» может), стало поприятней.

              Когда долго отдыхаешь, и скрывается грань-разница между отдыха в отпуске с отдыхом после работы или в выходные дни, выглядываю на улицу. Ищу признаки рабочего дня, будничных хлопот людей, чтобы вновь ощутить радость отпуска, временной (и условной) свободы. Вот они идут, торопятся, а я такой молодец, отдыхаю.

              Купили шкаф-стенку, вчера с женой весь вечер собирали. Устали, понервничали на детей и Максима в отдельности. Теперь ходим, смотрим, радуемся, как какому чуду. У жены интересуются подруги как стенка выглядит, она им пересылает фото через интернет. Короче, страсти мещанские кипят словно вертолёт купили мы.

              Не знаю, им действительно было интересно или они с подколом интересовались, сможем ли мы собрать этот шкаф. Может, зря наговариваю. Жена говорит (буквально недавно раза три сказала), что я стал больно подозрительным, везде вижу или ожидаю подвохи и обман. Скорее всего, так и есть, со стороны виднее. Видать, у меня из жизненных ситуаций сложилось это безмерное недоверие к людям, к их поступкам. Часто обманывали, а я тяжело переношу из раза в раз человеческие подлости. Хочется, всё-таки верить людям. А они как-то не способствуют этому.

«Суходол» Иван Алексеевич Бунин, (Васильевское. 1911 год.)

Только на погостах чувствуешь, что было так; чувствуешь даже жуткую близость к ним. Но и для этого надо сделать усилие, посидеть, подумать над родной могилой, - если только найдёшь её. Стыдно сказать, а нельзя скрыть: могил дедушки, бабушки…мы не знаем.

Под какими же буграми кости бабушки, дедушки? А бог ведает! Знаешь только одно: вот где-то здесь, близко. И сидишь, думаешь, силясь представить себе всеми забытых Хрущевых. И то бесконечно далёким, то таким близким начинает казаться их время. Тогда говоришь себе:

- Это не трудно, не трудно вообразить. Только надо помнить, что вот этот покосившийся золочёный крест в синем летнем небе и при них был тот же…что так же желтела, зрела рожь в полях, пустых и знойных, а здесь была тень, прохлада, кусты… и в кустах этих так же бродила, паслась вот такая же, как эта, старая белая кляча с облезлой зеленоватой холкой и розовыми разбитыми копытами.

«Суходол» Иван Алексеевич Бунин, (Васильевское. 1911 год.)

И тяжело доживали свои последние годы старые обитательницы Суходола… Сменялась весна летом, лето осенью, осень зимою… Они потеряли счёт этим сменам. Они жили воспоминаниями, снами, ссорами, заботами о дневном пропитании. Лето те места, где прежде широко раскидывалась усадьба, тонули в мужицких ржах…

Да что лето! «Летом нам рай!» - говорили старухи. Долги, тяжки были дождливые осени, снежные зимы в Суходоле.

А теперь уже и совсем пуста суходольская усадьба. Умерли все помянутые в этой летописи, все соседи, все сверстники их. И порою думаешь: да полно, жили ли и на свете-то они?

«Суходол» Иван Алексеевич Бунин, (Васильевское. 1911 год.)

Многие из соплеменников наших, как и мы, знатны и древни родом. Имена наши поминают хроники; предки наши были и стольниками, и воеводами, и «мужиками именитыми», ближайшими сподвижниками, даже родичами царей. И называйся они рыцарями, родись мы западнее, как бы твёрдо говорили мы о них, как долго ещё держались бы! Не мог бы потомок рыцарей сказать, что за полвека почти исчезли с лица земли целое сословие, что столько нас выродилось, сошло с ума, наложило руки на себя, спилось, опустилось и просто потерялось где-то!

Не мог бы он признаться, как признаюсь я, что не имеем мы ни даже малейшего точного представления о жизни не только предков наших, но и прадедов, что с каждым днём всё труднее становится нам воображать даже то, что было полвека тому назад!

То место, где стояла луневская усадьба, было уже давно распахано и засеяно, как распахана, засеяна была земля на местах многих других усадеб. Суходол ещё кое-как держался…

«Суходол» Иван Алексеевич Бунин, (Васильевское. 1911 год.)

…И как под сохой, идущей по полю, один за другим бесследно исчезают холмики над подземными ходами и норами хомяков, так же бесследно и быстро исчезали на наших глазах и гнёзда суходольские. 

И обитатели их гибли, разбегались, те же, что кое-как уцелели, кое-как и коротали остаток дней своих. И мы застали уже не быт, не жизнь, а лишь воспоминания о них, полудикую простоту существования. Всё реже навещали мы с годами наш степной край. И всё более чужим становился он для нас, всё слабее чувствовали мы связь с тем бытом и сословием, из коего вышли.

«Суходол» Иван Алексеевич Бунин, (Васильевское. 1911 год.)

…И как под сохой, идущей по полю, один за другим бесследно исчезают холмики над подземными ходами и норами хомяков, так же бесследно и быстро исчезали на наших глазах и гнёзда суходольские. 

И обитатели их гибли, разбегались, те же, что кое-как уцелели, кое-как и коротали остаток дней своих. И мы застали уже не быт, не жизнь, а лишь воспоминания о них, полудикую простоту существования. Всё реже навещали мы с годами наш степной край. И всё более чужим становился он для нас, всё слабее чувствовали мы связь с тем бытом и сословием, из коего вышли.

Многие из соплеменников наших, как и мы, знатны и древни родом. Имена наши поминают хроники; предки наши были и стольниками, и воеводами, и «мужиками именитыми», ближайшими сподвижниками, даже родичами царей. И называйся они рыцарями, родись мы западнее, как бы твёрдо говорили мы о них, как долго ещё держались бы! Не мог бы потомок рыцарей сказать, что за полвека почти исчезли с лица земли целое сословие, что столько нас выродилось, сошло с ума, наложило руки на себя, спилось, опустилось и просто потерялось где-то!

Не мог бы он признаться, как признаюсь я, что не имеем мы ни даже малейшего точного представления о жизни не только предков наших, но и прадедов, что с каждым днём всё труднее становится нам воображать даже то, что было полвека тому назад!

То место, где стояла луневская усадьба, было уже давно распахано и засеяно, как распахана, засеяна была земля на местах многих других усадеб. Суходол ещё кое-как держался…

И тяжело доживали свои последние годы старые обитательницы Суходола… Сменялась весна летом, лето осенью, осень зимою… Они потеряли счёт этим сменам. Они жили воспоминаниями, снами, ссорами, заботами о дневном пропитании. Лето те места, где прежде широко раскидывалась усадьба, тонули в мужицких ржах…

Да что лето! «Летом нам рай!» - говорили старухи. Долги, тяжки были дождливые осени, снежные зимы в Суходоле.

А теперь уже и совсем пуста суходольская усадьба. Умерли все помянутые в этой летописи, все соседи, все сверстники их. И порою думаешь: да полно, жили ли и на свете-то они?

Только на погостах чувствуешь, что было так; чувствуешь даже жуткую близость к ним. Но и для этого надо сделать усилие, посидеть, подумать над родной могилой, - если только найдёшь её. Стыдно сказать, а нельзя скрыть: могил дедушки, бабушки…мы не знаем.

Под какими же буграми кости бабушки, дедушки? А бог ведает! Знаешь только одно: вот где-то здесь, близко. И сидишь, думаешь, силясь представить себе всеми забытых Хрущевых. И то бесконечно далёким, то таким близким начинает казаться их время. Тогда говоришь себе:

- Это не трудно, не трудно вообразить. Только надо помнить, что вот этот покосившийся золочёный крест в синем летнем небе и при них был тот же…что так же желтела, зрела рожь в полях, пустых и знойных, а здесь была тень, прохлада, кусты… и в кустах этих так же бродила, паслась вот такая же, как эта, старая белая кляча с облезлой зеленоватой холкой и розовыми разбитыми копытами.

Бунин Иван Алексеевич

Неисповедимы пути, по которым доходит до правды ревнующий человек. И Родька дошёл. "Деревня". Москва. 1909 - 1910.
Пришлось сходить в больницу. Но там он часа два ждал очереди, сидел в гулком коридоре, нюхая противный запах карболки, и чувствовал себя не Тихоном Ильичом, а так, как будто он был в прихожей хозяина или начальника. "Деревня". Москва. 1909 - 1910.
...да ведь все мы говорим "не знаю, не понимаю" только в печали; в радости всякое живое существо уверено, что оно всё знает, всё понимает... "Сны Чанга". Васильевское. 1916 год
...он подсчитал свои средства, - в кошельке его оставалось всего четыре рубля семь гривен... "Казимир Станиславович". 1916 год.
Он жадно прислушивался к тому шуму и гаму в селе, который люди, бегущие на пожар, всегда зачем-то преднамеренно увеличивают. Он, по старой привычке, заразился было этим чувством, но скоро понял, что пожару он только обрадовался - обрадовался развлечению, тому, что прибегут к нему, потащат его из риги вон; понял и то, что пожар далеко и что ничего этого не будет - и опять почувствовал равнодушие. опять лёг. "Худая трава". Капри. 22 февраля. 1913 год.
И не рассказал ничего путного ни о войне, ни о плене, говорил то же, что говорили и все, побывавшие на войне и в чужих странах. На войне страшно, а потом ничего, и не думаешь, а в чужих странах всё не по-людски: земли много, а ходить негде, везде горы, людей всяких - и не счесть, а поговорить не с кем... ...тут в поле выдешь, и то что-нибудь увидишь обязательно... ...жизнь свою то восхваляя, то ни в грош не ставя... "Худая трава". Капри. 22 февраля. 1913 год.
А с людьми он мысленно уже простился: люди понемногу забывали о нём, заходили к нему всё реже, а заходя, говорили то трогательное, то смешное, то грустное, но всегда неважное. Всё время он чувствовал себя гостем, заезжим в какой-то край, где он жил когда-то и где теперь живут ещё беднее и скучнее, чем жили прежде, при нём. "Худая трава". Капри. 22 февраля. 1913 год.
Он был уже в той поре, когда хорошие, смирные мужики, много поработавшие, - а он таки поработал, в одних батраках жил тридцатый год! - начинают плохо слушать, мало говорить и со всем, что им ни скажешь, соглашаться, думать же что-то иное, своё. "Худая трава".Капри. 22 февраля. 1913 год. 
Он всю жизнь полагал, что верит в бога, но только полагал. Тёмная сила - другое дело: в неё он верил, чувствовал её крепко. Сколько её не только в мире, но и в человеке! ...он по-людски женился, по-людски нанялся с женой на барский двор... Рябая любила медные и серебряные кольца и скоро сошлась с приказчиком. Он было сунулся на него, защищая свою честь. Но как просто, при общем хохоте сбил с него приказчик шапку и погнал со двора долой! И примолк Ермил, затаился, покорился судьбе, понёс, вдовцом, по чужим углам, камень за пазухой... Разве не сжили его со станции... за то, что молчит-то он молчит, а всех насквозь видит. "Ермил". Капри. 27 декабря. 1912 год. 
Эти будни были уже не те, что прежде. Постарел он и поддался - в один месяц. И много помогло тому чувство какой-то странной свободы и одиночества, вошедшее в него после смерти матери. Пока жива была она, моложе казался он сам себе, чем-то ещё связан был, кого-то имел за спиной. Умерла мать - он из сына Анисьи стал просто Егором. И земля - вся земля - как будто опустела. "Весёлый двор". Капри. XII.1911 год.
... ни с того ни с сего увязался пьяный за чужим обозом в Ливны... "Весёлый двор". Капри. XII.1911 год.

Иван Алексеевич Бунин: «Далекое»

Иван Алексеевич Бунин:

«Далекое»

Каждая весна есть как бы конец чего-то изжитого и начало чего-то нового.

И было множество москвичей, которые уже меняли или готовились изменить свою жизнь, начать её как бы сначала и уже по иному, чем прежде, зажить разумнее, правильнее, моложе и спешили убирать квартиры…

а ведь покупать (даже нафталин) весело!

Все кончали какую-то полосу своей прежней, не той, какой нужно было, жизни, и чуть не для всей Москвы был канун жизни новой, непременно счастливой…

Но ведь не важен предмет очарования, важна жажда быть очарованным.

Был, кроме того, князь человеком с остатками широких замашек, человеком глубоко прожившимся, но, значит, и пожившим в своё время как следует. Ну вот и возмечтал бедный Иван Иваныч зажить и себе по-новому, по-весеннему, с некоторыми замашками и даже развлечениями. Что ж, разве это плохо – не заваливаться спать в десять часов… Разве это не молодит – зайти постричься, подровнять, укоротить бороду, купить молодящую серенькую шляпу и воротиться домой с какой-нибудь покупочкой, хоть с четвертью фунта каких-нибудь пустяков, красиво перевязанных руками хорошенькой приказчицы?  И Иван Иваныч, постепенно и всё больше входя в искушение, всё это по-своему и проделал, то есть исполнил в меру своих сил и возможностей почти всё, что исполняли и прочие: и знакомство завёл, и обезьянничать стал, - право, не больше других!  - и весенних надежд набрался, и некоторую долю весеннего беспутства внёс в свою жизнь, и к замашкам приобщился, и бороду постриг, и с какими-то свёрточками в руках стал возвращаться…

Сбылась ли эта мечта и чем вообще кончился порыв Ивана Иваныча к новой жизни, право, не знаю. Думаю, что кончился он, как и большинство наших порывов, неважно…

… вскоре мы все, то есть князь, Иван Иваныч и я, в один прекрасный день расстались, и расстались не на лето, не на год, не на два, а навеки. Да, не больше не меньше, как навеки, то есть чтобы уж никогда, ни в какие времена до скончания мира не встретиться, каковая мысль мне сейчас, невзирая на всю её видимую странность, просто ужасна: подумать только, - никогда! В сущности, все мы, в известный срок живущие на земле вместе и вместе испытывающие все земные радости и горести, видящие одно и то же небо, любящие и ненавидящие в конце концов одинаковое и все поголовно обречённые одной и той же казни, одному и тому же исчезновению с лица земли, должны были бы питать друг к другу величайшую нежность, чувство до слёз умиляющей близости и просто кричать должны были бы от страха и боли, когда судьба разлучает нас, всякий раз имея полную возможность превратить всякую нашу разлуку, даже десятиминутную, в вечную. Но, как известно, мы, в общем, весьма далеки от подобных чувств и часто разлучаемся даже с самыми близкими как нельзя более легкомысленно. Так, конечно, расстались и мы…

…ехал и не просто радовался и самому себе, и всему миру, а истинно тонул в радости существования, как-то мгновенно…, позабыв … и князя, и Ивана Иваныча, и был бы, вероятно, очень удивлён, если бы мне сказали тогда, что навсегда сохранятся и они в том сладком и горьком сне прошлого, которым до могилы будет жить моя душа… Амбуаз, 1922 го

Иван Алексеевич Бунин: «Преображение»

Это они со стариком были строителями и владыками всего этого обширного, прочного, теперь уже давно обжитого, вросшего в своё место, грязного и уютного гнезда… Это они когда-то были молоды, красивы, разумны и строги, а потом стали как-то теряться среди всё увеличивающейся и крепнущей молодёжи, то в одно, то в другом уступать ей свою волю и наконец совсем сошли на нет, захирели, высохли, сгорбились, забились на полати, на печь, отчудились сперва от семьи, а потом и друг от друга, чтобы уже навеки разлучиться по могилам. Париж, 1921 год.